Эти вот воспоминания и подталкивали сейчас мессера Фифанти сильнее, чем ветер.
    Потому он и шел в это утро, борясь со стихией, к князю Альбериго Делла Белла.
    А еще купца донимало, словно болезнь, непонятное беспокойство от тех слов, которые он услышал от двух проповедников.
    И, хотя он не спал, в ночном дыму ему так и мерещились страшные люди с вывернутыми ртами и выкаченными глазами, и слышались их немые крики.
    Джано Фифанти даже вздрогнул, вспомнив об этом, но посмотрел на Каштановую башню, где заседали приоры, и беспокойство стало таять... все спокойно в богоспасаемой Флоренции.
    Наконец купец добрел до Дворца Синьории и поинтересовался, есть ли случайно князь Делла Белла.
    Князь случайно был.

    Мессер Фифанти в этом не сомневался, потому что политик должен находиться среди знатных людей и следить путь каждого, как купец следит путь каждого тюка шерсти.
    А, кроме того, мессер Фифанти, как добропорядочный флорентинец, был немного наслышан о семейной жизни князя, и это тоже придавало уверенность относительно встречи в Синьории.
    Князь принял купца весело и радушно.
    - А! - произнес он с обитого красным бархатом стула через всю залу, где по мраморному холоду расхаживали завернутые в плащи нобили и шуршали по углам секретари. - Вот и любимый сын торговли! Почтите его подвиг подогретым вином. Садитесь, мессер.
    Фифанти сел на жесткую скамеечку напротив князя и увидел, что тот уже немало погрелся: нос у него лоснился, губа краснела сквозь бородку.
    Потом Альбериго Делла Белла занялся с секретарями, с какой-то бумагой, стал шептаться с некоторыми носителями больших фамилий, хмыкать, крякать, сердиться, хохотать.
    Короче, вершил государственные дела.
    Наконец, когда чаша в руках мессера Фифанти уже опустела, а ее серебряные бока стали неприятно остывать, князь отпихнул какое-то очередное лицо, быстро приговаривая: "Потом... потом..."- и наклонился к Джано:
    - Ну, как дела, мой друг?
    - Идут помаленьку, ваша светлость,- сказал купец.- Благодарю за заботу, времена, слава Богу, спокойные... корабли уплывают и приплывают...
    При этом мессер Фифанти задумчиво посмотрел на синьоров Моска Фортебраччо и Ламбертуччо Галеаццо, совершенно случайно остановившихся неподалеку и совершенно поглощенных беседой; а затем туда, где синьор Форезе Моцци с трепетным вниманием разглядывал на стене фреску "Вручение ризы святому Ильдефонсу".
    Князь, увлеченный глядением мессера, тоже заозирался.
    - Что это вы липнете ко мне, как к девке? Ступайте, ступайте! Дайте перемолвиться словечком с моим другом!
    Синьоры сдержанно поклонились и отошли.
    - Любопытные все, хоть плачь!- сообщил князь мессеру Фифанти, но плакать явно не собирался.- Так что там корабли?
    - Уходят и приходят, ваша светлость. Один из них, "Сан Джованно"...
    - Хорошее название,- к месту и с чувством вставил князь.
    - Да, хорошее название, покровитель нашего города... Этот корабль вернулся из Леванта и привез шелк такой редкой красоты, что я решил... я подумал...
    - Правильная мысль, мой друг,- одобрил Альбериго Делла Белла.
    - Завтра же пришлю вам образцы, ваша светлость,- сказал мессер Фифанти, добавив мысленно к шелкам три квинтала перца, миндаль и александрийский сапфир, но сапфир тут же мысленно убрал, поколебался и сообщил: - Я также, ваша светлость, высоко ценя доброе отношение ко мне синьоров нобилей, передаю в дар те подсвечники и семь бочек вина, за которые Синьория должна 400 флоринов...
    При этих словах князь не сдержался и хлопнул себя по колену.
    - Ну! Я так и думал! А ведь некоторые уже стали поговаривать, что, мол, Фифанти совсем загордился! Забыл Бога и совесть! Но ты достойно поступил, мой друг. А?
    Восклицания князя громко прокатились по зале, но синьоры нобили были так увлечены своими делами и беседами, что не расслышали их.
    - А вот что,- сказал князь, снова убавив силу голоса.- Говорят, твой человек... этот... Каст... ну, бог с его именем, в общем, который пронырлив, как кот, был во Франции и в Риме. Что он рассказывал?
    Мессер Фифанти печально заморгал.
    - Ничего веселого, ваша светлость. Сплошные угрозы и вымогательства. Из-за денег всюду оговаривают и отправляют на эшафот, травят честных купцов... В Париже ведущие люди поговаривают, что конец света...
    - Это верно, в Париже любят болтать,- заметил князь поперек рассказа, и мессер Фифанти вежливо замолчал.- Но я слышал, у тебя есть смелые ребята в Марселе и хорошие знакомые в Александрии.
    - Да, ваша светлость,- сказал Джано Фифанти, догадываясь, куда заворачивает беседа.- Есть кое-какие... правда, чужие языки, бывает, говорят лишнее...
    - Это я к слову. Я вдруг подумал: а не может ли мой друг помочь отправить корабль с грузом в Левант?
    Брови у князя взлетели, потом опустились, а в глазах появилась философская отстраненность, как будто перед ним сидел не мессер Фифанти, а какой-нибудь Сократ, а сам он был, например, Платоном.
    - Это, наверное, ценный груз?- утвердительно спросил купец.
    - Ценный и очень дорогой, - вздохнул князь.
    - М-да...- посочувствовал купец.
    - То-то и оно!- заметил Делла Белла.
    После этого очередь говорить снова оказалась за мессером Фифанти, и он сказал было сбивчивым шепотом:
    - Ваша светлость, ведь папа отлучает от церкви за продажу неверным ору...- но тут же по неизвестной причине вдруг на секунду онемел, а князь, хмурясь и совершенно не понимая, спросил:
    - Продажу- чего?
    Когда голос вернулся обратно, мессер Фифанти дошептал:
    - Вашего ценного груза.
    - Я думаю, что святой престол не откажет мне в маленькой просьбе. Солидные люди всегда договорятся.
    - Но ведь это получается... вроде как уби... хри... хри...
    Тут купец снова таинственным образом онемел и немел до тех пор, пока Делла Белла, глядя на него с самым доброжелательным видом, не спросил ледяным голосом:
    - Так что, ты отказываешься, мой друг?
    Опытным глазом князь разглядел, что в душе у мессера Фифанти при этих словах пришли в движение невидимые весы, и что боязливый купчишка ставит и снимает гирьки, уравновешивая что-то, а что именно, князю не было, разумеется, видно.
    Впрочем, его это и не занимало.
    - Ах, ваша светлость,- простонал, наконец, торгашеский тенорок,- ценя вашу дружбу, я к вашим услугам.
    - Спасибо, мой друг. Я почему-то не сомневался в твоем понимании, и - видишь! - не ошибся. Это дело мы обговорим позже. Можешь располагать мной, если будет в чем-то необходимость.
    И князь Альбериго Делла Белла уже стал искать глазами секретаря, вспомнив о прерванном течении государственных дел, и не ожидал, что мессер Фифанти захочет располагать им так скоро.
    - Ваша светлость, непростительно отвлекать вас мелкими делами...
    - Да-да, Джано, говори,- сказал князь, почти не поморщившись.
    - Ваша светлость, я хотел бы попросить за двух божьих людей...
    - Чьих людей, Джано?- переспросил князь, не расслышав фамилию.
    - Божьих.
    Бровь у князя зашевелилась, а по лбу прочертился неприятный зигзаг.
    - Что с тобой, мой друг? Я не занимаюсь божьими людьми.
    - Знаю, ваша светлость,- поспешно зашептал мессер Фифанти.- Но такое дело... ("Святой Джованно! Еще решит, что я не в своем уме!") Уж больно необычные люди... проповедники, ваша светлость... ("Ну точно, решит, вон глаза стали совсем оловянные".) Один рассказывает про Остров Света, а другой наоборот... ("Что я несу! Дева Мария!") Я такого еще в жизни не слышал... но их схватили в моем доме... потому тяжело на сердце... вот тут- как будто свинец. Я всю ночь, ваша светлость...
    Однако князя сбивчивая словесная отрыжка, неожиданно обуявшая купца, почему-то заинтересовала.
    - Смотри, как тебя разобрало, друг мой. Неужели такие хорошие проповедники? Бойкие ребята, а?
    - Бойкие,- согласился мессер Фифанти.- Божьи люди.
    - Надо будет на них посмотреть. Скукотища такая, между нами скажу тебе, Джано, одни и те же рожи вокруг, и погода, будто на небе кто-то обо...- последнее слово князь отчего-то не договорил и задумчиво перекрестился.- Впрочем, там видней, чего мы, грешные, заслуживаем... Когда схватили этих парней?
    - Вчера, ваша светлость.
    Князь Альбериго Делла Белла щелкнул пальцами, чтобы подошел секретарь, и приказал: - Посмотри, записано ли где, что каких-то двух оборванных проповедников вчера схватила городская стража?
    Через секунду секретарь вернулся, согнул свою гибкую спину.
    Левая бровь у князя дрогнула (примета высокого благородства крови).
    - Интересно...- говорил он, пока секретарь шептал.- И что же?.. Вот как... Ну-ну!
    - И куда их?- спросил он наконец, пошевелив пальцами в воздухе.- А!.. К святым отцам!..
    - Вот видишь, дорогой мой,- обратился он к мессеру Фифанти,- монахи уже зацапали твоих бездельников. Они что- еретики?
    - Нет, ваша светлость!- испугался купец.- Ничего такого, клянусь Христом!
    - М-да, любопытно... Непростые ребята, а?- спросил князь вроде как у секретаря (тот с достоинством кивнул), но вроде как и у мессера Фифанти (и тот тоже торопливо согласился).
    - Ну ладно,- решился Альбериго Делла Белла.- Взгляну, что за птички... Ради тебя, Джано, разумеется. Ради нашей дружбы, а?
    Последние слова вытекли из красного рта, как из фагота- с многозначительным переливом.
    - Совершенно верно, ваша светлость. Чрезвычайно польщен, ваша светлость.
    Мессер Фифанти от радости не заметил, куда девал серебряную чашу, из которой пил вино, и опомнился только на улице от сырого ветра.
    Одной рукой он стал пеленать себя в плащ, а другой несколько раз перекрестился на проросший вдали сквозь крыши купол собора.
    А после, предвкушая, как спокойно будет спать нынешней ночью, купец заторопился- скорей! скорей!- от Синьории и от всей этой истории.

(Продолжение)