Дмитрий Волкогонов, давая наиболее подробное из всех имевшихся до настоящего времени описание болезни и смерти Сталина, относит ее на утро 5 марта.

    В книге Волкогонова приводится свидетельство Дмитрия Шепилова, члена ЦК КПСС, который в 1953 году был главным редактором "Правды":
    "...Утром пятого (марта) - звонок, голос Суслова: "Быстро приезжайте на "уголок" (так в кремлевском обиходе именовали кабинет "вождя"). Товарищ Сталин умер..."
- и положил трубку...".

    Это было заседание узкого круга наиболее близких соратников Сталина: Маленкова, Берия, Хрущева, Кагановича и Молотова.
    На следующий день, 6 марта 1953 года, состоялось совместное заседание трех органов власти - Центрального Комитета КПСС, Совета Министров СССР и Президиума Верховного Совета СССР.
    Именно на этом заседании произошло формальное назначение Георгия Маленкова на пост Председателя Совета Министров СССР, который занимал Сталин.
    Хрущев получил главный пост в ЦК КПСС, а Климентий Ворошилов стал Председателем Президиума Верховного Совета СССР.
    Берия получил объединенное Министерство внутренних дел и госбезопасности, а Николай Булганин стал министром обороны.
    Получили новые, более высокие государственные посты Молотов, Каганович и Микоян, которые еще неделю назад были фактически отстранены от власти и боялись ареста.
    Хронологическая логика всех этих исторических событий, спрессованных в течение двух дней, не вызывала ранее сомнений.

    Однако недавно опубликованный реальный протокол этого совместного заседания трех органов власти показывает, что действительные события происходили несколько иначе.
    Совместное заседание трех главных органов власти СССР, на котором присутствовали около 300 человек, происходило не 6, а 5 марта 1953 года, когда Сталин был еще жив.
    Протокол фиксирует, что "заседание началось в 20часов и закончилось в 20 часов 40 минут".

    Председательствовавший на заседании Хрущев предоставил первое слово министру здравоохранения СССР А.Ф.Третьякову "для информационного сообщения о состоянии здоровья товарища Сталина И.В.". Сообщение Третьякова "принимается к сведению".
    Третьяков, безусловно, не оставил никаких надежд на благополучный исход болезни и поэтому собравшиеся члены руководящей элиты быстро провели перераспределение постов, включавшее фактическое смещение Сталина с поста премьера.
    Но при избрании нового состава Президиума ЦК КПСС, сокращенного с 25 до 11 членов, Сталин был оставлен в списке, причем на первом месте.
    Маленков был на втором, Берия на третьем.
    Последовательность имен в списке в то время соответствовала партийно-государственному "рангу".
    При публикации списка в "Правде" и других газетах 7 марта имя Сталина уже, естественно, не упоминалось.

    Сталин в течение длительного времени страдал от бессонницы, гипертонии и атеросклероза сосудов мозга. До 1953 года Сталин уже перечес два легких инсульта, сопровождавшихся нарушениями речи.
    "Вождь" не доверял врачам и не соглашался на стационарное лечение в больнице. Осматривать себя он разрешал лишь профессору Владимиру Виноградову, одному из ведущих специалистов Кремлевской больницы.
    Но эти осмотры происходили не чаще 2-З раз в год.
    В 1952 году, незадолго перед XIX съездом КПСС профессор Виноградов при очередном осмотре обнаружил резкое ухудшение состояния и рекомендовал больному полный покой и отдых.
    Сталин был разгневан и распорядился об аресте Виноградова, за которым вскоре последовали в следственную тюрьму МГБ почти все главные кремлевские врачи.
    Поскольку среди них, как оказалось, было много евреев, то дело о "заговоре врачей" быстро переросло в "заговор сионистов".

    Угроза ареста нависала также и над некоторыми членами Президиума ЦК КПСС и правительства.
    28 февраля 1953 года после просмотра кинофильма в Кремле Сталин пригласил Хрущева, Маленкова, Берия и Булганина к себе на дачу в Кунцево для очередной вечерней трапезы, которые обычно продолжались всю ночь.
    Хрущев в своих воспоминаниях пишет о том, что встреча прошла хорошо.
    Сталин много выпил и был весел.
    Соратники уехали домой только около пяти часов утра в воскресенье 1 марта.
    Сталин обычно ложился спать в 5-6 часов утра и спал до полудня или даже дольше.

    Встав, он звонил дежурным в охрану дачи и просил принести еду и текущую почту.
    На этот раз таких распоряжений не последовало. Никаких признаков активности в комнатах Сталина не было.
    Хотя дежурные охраны и обслуживающего персонала дачи были обеспокоены, войти в комнаты Сталина они решились лишь поздним вечером, около 23 часов.
    Сталин лежал в столовой на полу в пижамных брюках и нижней рубашке.
    Он едва поднял руку, позвав к себе Старостина (дежурного охраны), но сказать ничего не мог. В глазах были ужас, страх и мольба.
    На полу лежала "Правда", на столе - открытая бутылка "Боржоми".
    Видимо, здесь Сталин лежал уже давно, так как свет в столовой не был включен.
    Охранники перенесли Сталина на кровать в другой комнате и начали звонить, как этого якобы требовала инструкция, министру госбезопасности Семену Игнатьеву.

    С этого момента начинается серия событий, которые нельзя назвать иначе, чем "странными".
    Игнатьев не принимает никаких мер и просит охрану дачи звонить Берия и Маленкову.
    Берия нигде найти не могли. Маленков без Берия не решался ничего предпринять.
    По свидетельству Хрущева, Маленков позвонил ему около 2 часов ночи и сообщил о случившемся. Он также сказал, что об этом уже знают и Берия, и Булганин.
    Все четверо прибыли в Кунцево в 3 часа ночи.

    К Сталину зашли только Маленков и Берия.
    Берия сказал охране, что Сталин спит, и запретил входить в его комнату или звонить куда-либо. После этого визитеры уехали.
    Хрущев в своих воспоминаниях подтверждает это, объясняя тем, что они не хотели, чтобы Сталин узнал, что они видели его в столь "непрезентабельном" виде.

    Утром женщина из обслуги, Матрена Петровна, которой Сталин всегда доверял, зашла в спальню и нашла Сталина в "необычном" состоянии.
    Охрана снова позвонила Маленкову, и четверо соратников вернулись к Сталину к 9 часам утра.
    После этого было решено вызвать других лидеров партии, а также и докторов.

    Первый врач, проф. П.Е.Лукомский, главный терапевт Министерства здравоохранения, прибыл на дачу Сталина около 11-ти утра 2 марта.
    Затем вызвали еще группу врачей во главе с министром здравоохранения А.Ф.Третьяковым.
    Им сообщили, что инсульт произошел утром около 11 часов 2 марта.
    Это была явная дезинформация.

    Днем 2 марта на дачу в Кунцево привезли аппарат для искусственного дыхания.
    При кровоизлияниях в мозг может нарушаться деятельность легких и поэтому именно их искусственная вентиляция является главным лечением в первые часы. Но этот аппарат почему-то не был использован.

    Сталин периодически приходил в сознание, делал знаки левой рукой.
    Ухудшение состояния было постепенным и явно связано с усилением кислородного голодания.
    Все рекомендации врачей, как следует из всех свидетельств, должны были утверждаться постоянно дежурившими на даче партийными лидерами.
    Ход болезни Сталина и сведения обо всех процедурах непрерывно заносились дежурными врачами в особый журнал, который впоследствии бесследно исчез.

    Однако уже нескольких очевидных фактов - задержавшегося почти на сутки вызова врачей к больному Сталину, отказа от необходимой при инсульте немедленной госпитализации больного в специализированный стационар и от системы искусственной вентиляции легких – достаточно, чтобы высказать сомнения в том, что руководившие лечением соратники Сталина были очень заинтересованы в том, чтобы он оставался жить.

    (Солидарность № 17 - 1996 г.)