Я перестал стесняться стихоплетства,
Хотя осознаю свою бездарность.
Бездарность - оно вроде как уродство,
Что нарушает нашей жизни плавность.
Хреново жил на свете Квазимодо,
Хоть был в душе талантлив и прекрасен.
Но люди издевались над уродом:
Жесток был мир, был груб он и ужасен.
Теперь цивилизация повсюду,
И пышно расцвела политкорректность:
Красавцем стали звать даже верблюда -
Эффекта нет, зато кругом эффектность.
Поэтому пишу я, как придется,
Хотя осознаю, что я не Пушкин.
Я перестал стесняться стихоплетства,
Хоть у читателей давно завяли уши.
Но мне теперь не настучат по репе
И не пристрелят за метафору плохую.
Ну, скажут пару выражений крепких,
От исков юридических страхуясь.
И потому плодятся графоманы
В количествах нам раньше неизвестных:
Уроды, наглецы и горлопаны
На всех углах свои горланят песни.
И в этом распрекраснейшем бедламе,
Где красотой считается уродство,
Пою и я негромкими словами:
Я перестал стесняться стихоплетства.
(18.9.2009)
| |