(Начало)
    Примечание первое: о ценах.
    Будет удобнее сравнивать, если пересчитать данные источника в привычный для нас вид.
    Впрочем, вряд ли кто-нибудь может сказать, сколько стоит соболья шуба на нынешние деньги.
    Также практически невозможно сравнить цены на недвижимость и масло, поскольку и недвижиость нынче другая, и масло тоже совсем не то.
    Получается, что при Иване Грозном рожь (очевидно, зерно) стоила примерно 4 рубля 17 копеек за тонну, мед - 3-6 копеек за килограмм.

    За последние два-три года вездесущий "Яндекс" находит следующие цифры:
закупочные цены ржи - от 2,1 до 4,4 тысяч рублей за тонну,
закупочные цены меда - от 60 до 70 рублей за килограмм.

    Это не цены такие высокие, это деньги такие дешевые!

    Интереснее, однако, другое.
    Во времена Ивана Грозного мед был дороже ржи примерно вдесятеро.
    Теперь же - в двадцать раз!
    И это притом, что 450 лет назад пчеловодства и пасек просто не существовало!
    Пасечников и пчеловодов тоже не было, и мед собирали бортники и только от диких пчел.
    Похоже, что прогресс землепашества (при всех его недостатках) все-таки существует, а вот прогресс в области пчеловодства остановился на изобретении ульев.

    Примечание второе: о вдове Малюты.
    Автор, кроме процитированного абзаца, не говорит о ней ничего.
    И похоже, что не только автор, но и вся историческая наука ничего о ней не знает.
    Это неудивительно.
    Судя по приданому дочери, Малюта был не только не сребролюбив, а попросту беден.
    Тысяча десятин (примерно, тысяча гектар) это примерно десять квадратных километров. Плюс непахотные неудобья, луга, лесочки... можно предположить, что весь надел составлял 20-30 квадратных километров, а это 5-6 километров в длину и столько же в ширину.
    За полдня обойти можно.
    А было у Малюты три дочери, и каждой приданое нужно, да себе на прожитье оставить...
    Так что можно предположить, что было у него земли, допустим, в десять раз больше, то есть прямоугольник 15 километров на 20.
    И это у могущественного царедворца?
    Впрочем, у не менее известного (и примерно тем же самым, что и Скуратов) Аракчеева тоже была репутация бессребреника.

    Дочерей Малюта, правда, пристроил хорошо.
    На старшей женился князь Иван Глинский, двоюродный брат царя.
    Средняя дочь Мария вышла замуж за боярина Бориса Годунова и стала впоследствии царицей.
    Младшая, Екатерина, была выдана за князя Дмитрия Шуйского, брата Василия Шуйского, избранного во времена Смуты царем.
    Интересно, что князь Дмитрий считался наследником престола, поэтому теоретически Екатерина тоже могла стать царицей.

    Да, но дочери - это потом. Они - дочери известной исторической личности. История про них знает.
    А жена Григория Бельского выходила замуж за бедного молодого человека с неизвестным будущим и была, видимо, столь же неродовита.
    За что же ее Грозный так отличил во вдовстве?

    Скорее всего, объяснение надо искать в следующем известном факте.
    При очередной женитьбе царя свахами невесты были жена Скуратова и его дочь Мария.
    Это и само по себе большая честь, и очевидно, что такие поручения не даются, кому попало, и не принимаются от кого попало.
    То есть можно предположить, что супруга Скуратова к тому времени числилась у Грозного в ближайших доверенных лицах.
    Но Скуратовы извлекли из этого сватовства и дополнительную выгоду для себя: невеста Марфа оказалась дальней родственницей руководителя сыскного ведомства.
    Правда, сама Марфа фактически была принесена в жертву: всего через две недели после свадьбы она умерла, так и не став его женой. Грозный был уверен, что Марфу "извели ядом".

    Но матримональные услуги Скуратовых царем забыты не были.
    А его щедрость позволяет предположить, что сватовство для царя было не единственным эпизодом в придворной жизни этой женщины.

    Примечание третье: о современных легендах.
    Современное общественная мысль давно и целенаправленно формирует образ ужасного "всеведения" КПСС и "тотального подавлении" инакомыслия при социализме.
    Да, действительно "всеохватность" марксистского подхода к общественным наукам вообще и к исторической науке в частности считалась единственно правильным методом для научных исследований.
    Но обратите внимание, что "крамольная" последняя фраза очерка, фактически отрицающая прямолинейный марксистский подход, была спокойно напечатана в массовой научно-популярной серии очерков для молодежи.
    И никто не видел в этом ни подрыва устоев (которых не было), ни инакомыслия (которого тоже не было), ни диссидентства (которого тоже не было), ни даже фронды (которой тоже не было).
    Люди (и люди во власти в том числе) спокойно относились к разным мнениям.
    Значительно спокойнее, чем сейчас, когда любую беззлобную шутку в адрес властей истеричная пресса (и воспитанные ею истеричные читатели) поднимает на щит, как героическое инакомыслие и не менее героическое диссидентство.

    Примечание четвертое: об исторической псхологии.
    Сословная и имущественная разнородность опричнины не только свидетельствует о неприложимости к ней теории классовой борьбы, но, очевидно, требует поиска причин ее возникновения совсем в других областях человеческих взаимоотношений.
    Например, в психологической плоскости.
    Сейчас (как и 30 лет назад) историки рассуждают о средневековье с точки зрения психологии своих современников.
    Это принципиально неверный подход.
    Но психологи не знают истории, а психологии средневекового человека не знает вообще никто.
    Хотя я уверен не только в том, что она разительно отличалась от психологии нас с вами, но и в том, что ее можно и должно изучать.
    Нужна новая наука - ретропсихология.
    Кто возьмется за ее основание?

(Продолжение)

    Другие Истории про историю