Зато надгробные памятники зело распространены.
    Уже и потомков какого-нибудь Публия найти невозможно, и кости его истлели, а памятник стоит, напоминает любопытствующим, что жил, дескать, такой гражданин Рима, чем был знаменит - неизвестно, но повезло ему - памятник надмогильный сохранился.
    Но надгробия - это особая статья.
    О них мы сейчас говорить не будем.
    Не будем говорить и о предметах культуры прошлого.

    Памятников же (по пункту первому определения Ожегова) у нас кругом несть числа.
    Всем царям и Генсекам... впрочем, насчет Генеральных секретарей - явное преувеличение, памятники только Ленину, который, кстати сказать, Генсеком никогда не был... всем полководцам и писателям, композиторам и художникам, всем победам и даже некоторым поражениям...

    Тут вам и Петр I, и Александр Невский, и Александр III, и Карл Маркс, и Ленин, и Жуков, и Саша Кондратьев, и академик Сахаров, и профессор Боткин, и снова Петр, и Ярослав Гашек, и опять Петр, и мэр Лужков, и чекист Дзержинский, и Минин с Пожарским, и поэт Шевченко, и изобретатель радио Попов и Дюк Ришелье...

    И памятник Гоголю есть, хотя "Муму" Тургенев написал, и Тургеневу тоже...

    Тут же присутствуют (или присутствовали) и броневик "Враг капитала", и статуя Свободы, и булыжник Гулага, и памятник "Жертвам политических репрессий", и башня Мира...

    На этом, похоже, исторические личности закончились, а исторические события происходят довольно редко, так что для их увековечения хватает одного Церетели, поэтому изобретательная мысль ваятелей-монументалистов повернула в другую сторону.
    И понеслась!
    Памятники стали ставить кому угодно!

    Не только Тургеневу, но и Муму.
    Чижику-Пыжику.
    Букве "У краткое".
    А Михаил Шемякин изваял для Москвы 12 пороков.
    И так далее, и так далее...
    Похоже, что процесс этот неостановим.

    Предлагаю вам две последние новости с передового края нелепо-шутовского памятникостроения.

Надпись на постаменте: Антон Павлович в Томске глазами пьяного мужика лежащего в канаве и ни разу не читавшего Каштанки.

    Надо, однако, сказать, что по "глубине" шемякинского подсознания или по двусмысленности церетелевской скорби, эти забавные образчики современного монументализма кажутся милой пустяковинкой, приятельской подначкой и дружеским приветом.

    Я, правда, думаю, что Чехов бы обиделся.
    Но он и сам виноват!
    Надо же так крепко приложить томичан, что они не забыли обиды и через сто лет?
    Тоже мне - столичный житель из Таганрога.
    А написал он следующее:

    “Томск гроша медного не стоит...
Скучнейший город... и люди здесь прескучнейшие...
Город нетрезвый. Красивых женщин совсем нет, бесправие азиатское...
Грязь невылазная... но возникают и зачатки цивилизации - на постоялом дворе горничная, подавая мне ложку, вытерла ее о зад...
Замечателен сей город тем, что губернаторы здесь мрут словно мухи...
Обеды здесь отменные в отличие от женщин, жестких на ощупь."
    (Фото и цитата отсюда.)

    С другой стороны, томичи, отомстив Чехову, решили воспеть что-нибудь высокое, приятное и нужное буквально всем.
    И соорудили у себя в городе - ни много, ни мало - Памятник Счастью!

Памятник Счастью

    Счастье, правда, получилось, какое-то однобокое: сытое и пьяное, но без, так сказать, интеллектуальных высот, без, как бы это выразиться, высоких духовных запросов.
    Даже пресловутой "Каштанки" этот безусловно счастливый персонаж явно не прочитал.
    Комиссар Саша Кондратьев такого счастья не понял бы...

    Но мы же с вами не Саши Кондратьевы, правда?
    Мы воспитаны в духе передовой демократии, потрясающей толерантности, титанического терпения, понимающего снисхождения и феноменальной политкорректности.
    Мы с вами вполне понимаем, что счастье всякое нужно и счастье всякое важно...

    Однако же, страшная мысль гложет меня и не дает уснуть.
    Ибо по Ожегову (а он ничего не придумывал; только формулировал то, что есть): памятник суть сооружение в память о чем-либо.

    Счастье умерло, господа?
    Пришла пора увековечить его память?

    Прошу всех встать...