В начале восьмидесятых годов, будучи в командировке "на точке", зашел я от нечего делать в единственный маленький магазинчик. Магазинчик, как магазинчик: справа - немного продуктов, слева - чуть-чуть промтоваров.
    На прилавке среди заколок и пуговиц лежали две пары наручных часов.
    Под одними бирка: "Часы японские с боем", под другими: "Часы "Командирские", и кто-то от руки приписал "с матом".
    Логика неизвестного остряка была железной: если могут быть часы с боем, то почему не могут - с матом?
    Еще неизвестно, что круче, надежнее и эффективнее...

    Кстати, часы "Командирские" (без мата) у меня были.
    Хорошие были часы. Проработали они у меня без единого ремонта лет пятнадцать, только светомасса на цифирках выдохлась, но потом сносились все-таки и встали навсегда.
    Реанимировать их никто не брался.

    За последующие два года я сменил трое часов. А если считать, что одни из них мне меняли два раза, то пятеро.
    А потом сослуживцы подарили мне "Электронику-5" на литиевой батарейке, которые ходят уже (страшно сказать!) более двадцати лет.
    Тьфу-тьфу...
    Батарейку за это время я менял дважды, а ломались часы один раз.

    Любопытным был эпизод починки этих часов.
    Мастер посмотрел на них и, не вскрывая, потряс около уха.
    Я удивился сразу дважды!
    Во-первых, зачем их слушать? Они же не тикают.
    И, во-вторых, зачем их трясти? В них механики никакой нет.

    Однако мастер был своим действием явно удовлетворен и стал снимать с часов крышку.
    Тогда я осторожно спросил его о необходимости его странных манипуляций.

    Оказалось, что какая-то крупная часть часов (предположим для определенности, что это рамка, на которую крепится микросхема) вставляется штифтиком в отверстие корпуса и припаивается.
    Если пайка нарушена, то при потряхивании штифтик о корпус тихонечко бренчит.

    Рассказывая мне об этом, мастер снял крышку, сунул внутрь часов микроскопический паяльник, и через несколько секунд часы пошли вновь.

    Я снова удивился дважды - во-первых, исключительному слуху мастера, а во-вторых, его профессионализму.

    Так, четырежды удивленный, и ушел...