Дело в том, что и мы с вами, как и наши ни за что ни про что убитые на улицах столицы предки, суть пыль под ногами у власть предержащих. Нас можно стрелять, травить, унижать забвением - и тут же канонизировать в святые "невинно убиенного" Николая Кровавого, о благости которого телевидение неоднократно нам рассказывало.

    А ведь жертв в этот день было столько, что в Петербурге не хватило мест на действующих городских кладбищах и пришлось открыть новое, которое впоследствии было именно так и названо: "Кладбище жертв Девятого января".
    Но ведь дело не ограничилось одним Кровавым воскресением!

    Вслед за петербургской бойней по всей стране почти полгода катилась волна черносотенских погромов. Подсчитать количество убитых в них не представляется возможным.

    А закончилось все Первой русской революцией, подавленной так жестоко и беспощадно, что день Кровавого воскресенья действительно мог показаться почти невинной забавой властей.

    Не это ли имел в виду Первый канал, затевая свой праздничный концерт?..

    Сто лет, однако, срок довольно большой.
    Жаль, конечно, что он оказался настолько большим, что про историю все забыли, а не попытались хотя бы фрагментарно осмыслить произошедшее сто лет назад.
    Придется мне, в силу своих собственных малых сил, попробовать это сделать.

    Как это ни странно, но бескомпромиссная революционная борьба разнообразнейших политических партий против царизма вызывала у властей не только репрессивное противодействие. Власти старались использовать и более гибкие меры для борьбы с массовым революционным движением, заниматься, как теперь принято говорить, социальными вопросами населения.

    Наиболее удачной и наиболее известной попыткой таких мер является так называемая "зубатовщина".
    Замысел Зубатова отличался завидной простотой: он предложил вытеснить революционеров из рабочей среды и подменить борьбу политическую борьбой экономической.
    Для этих целей в 1901-1903 годах зубатовские организации и группы были основаны практически во всех промышленных городах России - в Петербурге, Киеве, Харькове, Екатеринославе, Николаеве, Перми и других.
    На заседаниях обществ обсуждались вопросы о необходимости добиваться повышения зарплаты, уменьшения рабочего дня и тому подобные; кроме того, в обществах велась большая образовательная работа.
    Короче говоря, был создан прототип профсоюзов, о которых лет двадцать спустя Ленин сказал: "Профсоюзы - школа коммунизма."

    И кто знает, как бы повернулось дело, если бы Зубатов был политиком или предпринимателем.
    Но он был полицейским. Более того, он был начальником Охранного отделения.
    Этот факт изначально обрек на провал всю идею, ибо полицию, как и ассенизаторов, никто, никогда и нигде не любил и не любит.

    Революционеры и другие радетели за народ тут же объявили рабочие организации такого рода антиреволюционными (что правильно), вредными (хотя сами тоже занимались народным образованием, только с других позиций) и провокационными (по определению).
    Надо сказать, что для последнего определения никаких фактических оснований не было, но подвела репутация ведомства, которое широко использовало провокации как метод антиреволюционной борьбы.
    Поэтому считалось, что никаких специальных доказательств провокационности этих обществ и не требуется.

    Точно так же, без достаточных на то оснований, на веки вечные заклеймили провокатором и Гапона.

Г.А.Гапон

    Георгий Аполлонович Гапон был личностью довольно противоречивой.
    По утверждению исследователя Ф. Лурье, и в полтавской семинарии, и в петербургской Академии Гапона не любили, студенты - за эгоизм, практичность и заносчивость, преподаватели - за наглость.

    В то же время к началу 1905 года он пользовался безоговорочным авторитетом в среде созданной им организации петербургских рабочих.

    Между прочим, идея мирного улучшения жизни рабочих пришла к нему независимо от Зубатова и раньше него.
    И это был не просто мимолетный каприз: уже в апреле 1898 года он изложил свои мысли в записке на имя обер-полицмейстера Москвы Д. Ф. Трепова. Видимо, аргументация была достаточно убедительной, Трепов тут же доложил ее содержание генерал-губернатору великому князю Сергею Александровичу.

    Поэтому можно предположить, что Зубатов не был автором идеи рабочих сообществ, которую ему приписывают, а просто ему было поручено начальством эту работу провести. Он и стал ею заниматься, используя все ввереные ему средства, и даже привлек к исполнению в том числе и самого автора идеи - Гапона.

    По предложению Зубатова Гапон в 1903 году сформировал вокруг себя группу рабочих, с которыми выработал устав новой организации - "Собрания русских фабрично-заводских рабочих Санкт-Петербурга", занимавшейся просветительством и взаимопомощью.
    К ноябрю 1904 года существовало 11 отделов "Собрания", насчитывавшего 9 тысяч человек.
    Был ли Гапон прирожденным организатором или просто вопрос о необходимости такой организации давно назрел в рабочей среде - неизвестно, но численность организации впечатляет.

    Ведь население Петербурга в начале двадцатого века составляло около 900 тысяч человек.
    Примерно четверть из них - дети до 15 лет, примерно половина от оставшихся - неработающие домохозяйки.
    Из четырехсот тысяч оставшихся вычтем правительство, чиновников, извозчиков, торговцев, знать, прислугу, офицерский корпус, священнослужителей, бродяг, полицейских, купцов, художников и прочий непролетарский элемент.
    Сколько рабочих останется в нашем списке? Вряд ли более 100 тысяч человек, а скорее - 50-70 тысяч.
    И из них - девять тысяч (каждый пятый или седьмой) входили в гапоновское "собрание".

    Мелкому провокатору и проходимцу никогда не возглавить такую организацию, у мелкого жулика и проходимца на это не хватит не только способностей, но даже и воображения.

    С другой стороны Гапон был настолько наивен, что иной раз производил впечатление блаженного.
    Чего только стоит разговор, произошедший несколько позже, в Финляндии между Гапоном и литератором В. А. Поссе:

(Продолжение)