Атилла в "Боинге"
(Игорь Ефимов)
Войны между государствами заполняют исторические хроники с незапамятных времен.
Египет воюет с Ассирией, Вавилонское царство - с Израильским, Персия - с Грецией, Рим - с Карфагеном.
Но вот, с какого-то момента, в летописи начинают просачиваться сообщения о боевых действиях, которые непохожи на нормальную войну одной страны с другой.
Враг нападает неведомо откуда и так же внезапно исчезает. Он вездесущ и неуловим. Он беден, не умеет строить города и каналы, выращивать сады, обрабатывать поля.
Но при этом упорен, коварен, смел. А оружием запасается часто в тех самых странах, на которые нападает.
И главное: по нему невозможно нанести ответный удар.
Ибо он везде и нигде.
И вот Древний Китай строит Великую стену, пытаясь отгородиться от всех этих гуннов, кянов, сяньби, монголов.
Могучий Древний Рим веками должен вести вооруженную борьбу с галлами, кельтами, германцами, готами, вандалами.
Византия с трудом отбивается от тех же гуннов (добрались и до нее), арабов, болгар, славян, сельджуков.
В конце первого тысячелетия вся Европа оказывается под ударами неведомых дотоле викингов-норманнов.
Киевская Русь строит свои города под непрерывными атаками печенегов, половцев, хазар, татар.
Что же заставляло эти племена так упорно, порой - самоубийственно, биться о границы великих империй?
Пытаясь ответить на этот вопрос, любой непредвзятый наблюдатель сразу заметит одну общую черту в перечисленных конфликтах: нападающие и обороняющиеся находятся на разных стадиях технологического освоения природы.
Атакующий народ - это кочевники, охотники, рыбаки, скотоводы.
Защищаются от них государства оседлых земледельцев.
Но чтобы вполне оценить значение этой ключевой разницы, мы должны сделать небольшое отступление в философию истории.
За сто лет, прошедших с времен Карла Маркса, историческая наука накопила такой объем новой информации, что его уже невозможно уложить в прокрустово ложе Марксовой теории развития: рабовладельческий строй, феодализм, капитализм, социализм, а дальше сияющие вершины сами знаете чего.
В XX веке сталинские и гитлеровские лагеря были чистыми примерами возврата рабовладения; и наоборот, Древний Египет и Древний Китай, где все сельское хозяйство держалось не на пахоте, а на орошении, могли существовать только при условии исправно работавшего централизованного социалистического планирования в строительстве каналов и распределения воды по ним в масштабах всей страны.
Другое дело - прогресс в развитии средств производства.
Он, безусловно, существует и являет нам себя неоспоримо, наглядно, убедительно.
Ни один народ не захотел - не сумел - не вернулся от возделывания земли назад к кочевому скотоводству, от индустриально-промышленного производства - к чисто земледельческому состоянию. (Одни только эмиши в США сознательно пытаются остаться в эре сельскохозяйственной - но могут позволить себе этот эксперимент только под мощной защитой Американского государства.)
Прогресс этот движется, как река, - то ровно и плавно, а то скачком, словно преодолевая мощный порог.
(Журнал "Звезда", номер 2, 2002 год)
(Продолжение)
Великая Китайская стена
Великая Китайская стена?
Великая Китайская стена!
Есть ли жизнь в Китае?
Обложка
Предыдущий номер
Следующий номер
|