Обургское градоначальство во всякие времена понимало, что горожанам до зарезу необходимо пару-тройку раз в год отвести душу в широком народном гулянии.
     Но, поскольку в отцы города попадали не только за внушительность вида и зычность голоса, а и за некоторую государственность мышления, то понимало оно также и другое.
     Для гуляния нужен весомый общественный повод. Без которого разница между энергичным выплеском накопившихся эмоций и бессмысленным, зато беспощадным бунтом, со стороны практически не просматривалась.

     В разное время таким поводом для обуржцев служили: широкая масленица, тезоименитство императорской семьи, годовщина наступления Эпохи Счастья, день солидарности с расстрелянными рабочими заграничного города Чикаго и праздник Выращенного Урожая (последний всегда затягивался настолько, что устраивать день Собранного Урожая уже не имело смысла).
     Но жизнь текла, символы менялись вместе с эпохами, понятие "тезоименитство" выпало из словаря, да и Чикаго у добропорядочных бюргеров стал ассоциироваться с чем угодно, только не с печальной судьбой нескольких его рабочих, прервавшейся как-то далекой американской весной.

     Так что в последние годы многообразные поводы решено было свести к одному.
     Названному без особых затей, но зато в самую точку: День Рождения Обурга.
     Идея так всем пришлась по душе, что мало кто задавался вопросом, отчего это день рождения празднуется в первые дни осени, если вольный город по всем документам был основан в последний день весны? В переводе на человеческий это вроде как отмечать день зачатья. Что, впрочем, несет в себе ничуть не меньше логики. И уж точно гораздо больше - должного почтения к родителям.

     Из остальных укоренившихся обургских символов население особо жаловало два памятника.
     Отважному Пилоту, который не имел к Обургу ни малейшего отношения, но так горделиво смотрел с высоченного пьедестала, что обуржцы охотно соглашались считать его почетным земляком.
     И еще памятник Мунизму на одноименной площади, который имел к вольному городу еще меньшее отношение, чем Отважный Пилот.
     Хотя в Эпоху Счастья такие памятники ставили в каждом городе- чтобы народ всегда помнил, куда стремиться.
     А в Эру Свободы их оставили стоять в назидание - чтобы он никогда не забывал, куда чуть не угодил.

     Имелась в Обурге и еще одна заметная глазу монументальная композиция - скульптурная группа "Слава труду" на улице Николаевской-Нисоветской.
     Три угрюмого вида фигуры олицетворяли: две мужские, отвернувшиеся друг от друга, - Науку и Производство. Одна женская, с не уместившейся на пьедестале ногой и сидящая к первым двум спиной, - Искусство.
     Означенные аллегории довольно объективно отражали положение дел в Эпоху Счастья. Несмотря на это добропорядочные бюргеры за 25 лет так и не смогли отвыкнуть вздрагивать при встрече с суровыми реалиями художественной композиции.
     Поэтому известие о ликвидации группы "Славы труду", чье местоположение счастливо совпало с самым центром ямы (которую под пешеходную зону подрядилась вырыть турецкая фирма "Они Умнут") было воспринято в массах с плохо скрытым злорадством.

     Однако покончить со старыми символами так просто не выходило. Двадцати-, сорока- и стотонный краны последовательно пытались оторвать от дна непрерывно растущей стараниями турков ямищи, но проклятая аллегория в постамент как вросла!

     О таинственном случае поползли слухи и доползли аж до столичного градоначальника милорда Ури Лузкоу.
     Тот отчего-то принял сию почти мистическую историю на свой счет, непроизвольно вспомнил забытые со школы "Каменного гостя" и "Медного всадника" и написал своему обургскому коллеге письмо. В нем он сообщил о срочной идее восстановить в центре Столицы монумент шефу карательной организации "Холодная Голова" дону Задержински.
     Причем настоятельно рекомендовал сэру Ури Мисчу Рекоу поскорее сделать то же самое. А то мало ли какие времена надвигаются...
     А шеф "Холодной головы" сделал все-таки одно, зато очень доброе дело: ликвидировал безотцовщину вместе с бездетностью.

     На что получил от обургского бургомистра ответ, что в Обурге памятник дону Задержински как стоял, так и стоит, да не одиноким истуканом, как когда-то в столице, а с четырьмя счастливыми сиротами в обнимку.
     Милорд Лузкоу только крякнул от зависти.

   18 сентября 2002 года

     (Конец семнадцатой хроники.)

     Полный список "Хроник"