Причем во все века, по свидетельству обургских историографов, происходило это примерно одинаковым образом.
     Спящему спокойно обывателю вдруг являлся Серафим шестикрылый в белых одеждах (позже - Пролетарий Всех Стран с кузнечным молотом в мускулистой руке, а еще позже - Олигарх Страдающий за Врачей и Учителей).
     И говорил голосом зычным, однако не лишенным приятности несколько слов, смысл которых сводился к следующему - "А не пора ли тебе послужить народу славного Обурга? Сподвигаю тебя!" - и касался отмеченного либо крылом, либо молотом, либо сотовым телефоном последней модели соответственно.

     И все!
     Удостоенный со следующего же раннего утра оповещал честной народ о снизошедшей благодати и бежал в Выбирательную коллегию, или что там в древности ее заменяло, подавать заявление о регистрации в слуги народные.

     Некоторым, особо нестандартным обуржцам, в качестве знамений являлись: Фемида с весами, Клятва Гиппократа верхом на бюджете, а кому и вовсе Девушка с веслом.

     Двум десяткам районных баронов, как они потом уверяли, в одну беспокойную ночь враз явился собственной персоной Герцог обургский сэр Шварценшофф, а в каждой руке - по мегафону.
     "Обозрел, - хором уверяли районные бароны, - нас суровым взором, да как рявкнет сразу в оба громкоговорителя: "Апорт!" А потом нас этими мегафонами ка-ак... Словом, верите, нет - никогда еще так не хотелось послужить своему народу, как наутро после того вещего сна!"
     Само собой, тут же, не откладывая, написали заявления в Выбирательную коллегию, то бишь в Выбиркол...

     Ваш летописец не решился предать столь неоднозначные явления на суд веков, если бы не неопровержимые свидетельства сразу двадцати районных писарей, в чьи обязанности входило доносить для истории и потомков все метаморфозы и перетрубации, с начальством имевшие место быть.

     Но это еще что по сравнению с другим вещим сном, увиденным после этого всеми сорока семью Избранными уходящего созыва Законодательной палаты!
     Всем им явился в золотом сиянии небес большой розовый Кукиш с маслом (кто из них потом говорил - с постным, кто - с оливковым).

     - Что, Избраннички? - сочувственно рокотала непотребная комбинация из трех пальцев, расплывчато колыхаясь на высоте примерно пятого этажа Дома Собраний. - Как мы вас всех с Герцогом сделали, а?

     - В каком смысле? - в один миг и в один голос охнули в своих будуарах обургские законодатели, чьи полномочия иссякали с каждым часом.

     - Ну как же, - охотно изгалялся масляный поганец из-под облачка. - Ведь вам же было предложено нашим дорогим Шварценшоффом дать разрешение избираться районным баронам?
     Было.
     Понимали вы, что на следующих выборах, в своих-то землях, бароны попадут в Палату безо всяких проблем?
     Понимали.
     Проголосовали вы против?
     Наоборот: радостно - за.
     Я уж было подумал, что вы себе на дальнейшую жизнь какие другие занятия подыскали, спокоен был за вас...
     А вы вон что - опять выдвигаться надумали. А в каждом округе уже по барону! Ну и что делать будем?

     Тут случился среди сорока семи Избранных форменный разнобой.
     Кто кричал, что ему обещали по его округу барона не выставлять.
     Кто вопил, что он лично голосовал против, да остальные его не послушали.
     Кто бормотал, что все пропало, а кто вообще напрочь онемел от такого коварства...

     Кукиш покивал, ухмыльнулся беззубо щелью между мизинцем и безымянным, да и взвился в облака.
     Впрочем, нет: некоторые Избранники, шепотом пересказывая родне содержание ночного кошмара, настаивали, что их собеседник прянул вниз и провалился сквозь землю.

     И это-то, единственное разночтение, и не дает вашему летописцу оснований полагать все случившееся полной правдой.
     К сожалению.

     (Конец Восьмой хроники.)

     Полный список "Хроник"