Исходя из этих предпосылок, следовало с самого начала авторитетом царя и церкви категорически запретить открытое сражение с превосходящими силами противника (понятный для казацкой психологии русских призыв: не замай - заманивай на явную погибель всех до последнего!).
     Вместо этого сосредоточить усилия на двух аспектах.

     1. Эвакуация жителей из всех населенных пунктов в радиусе продвижения армии противника — от самой малой деревни до Москвы включительно, при возможно более полном истреблении запасов продовольствия и фуража (включая фуражировки на окрестных полях), с тем чтобы вынудить противника тратить возможно больше сил для охраны транспортов с продовольствием и для очень рискованной фуражировки на отдаленных полях.
     Моральное и физическое состояние наступавших еще более ухудшилось бы, если бы все населенные пункты на их пути сжигались дотла еще до вступления в них неприятеля, Смоленск следовало сжечь, когда французы еще только подходили к нему (он все равно сгорел!), а Москву - как только Наполеон появился бы на Поклонной горе (без всякого Бородинского сражения).

     2. Активизация действий на коммуникациях противника как партизанских отрядов, так и сводных отрядов регулярных войск с целью изматывания противника, перемалывания его живой силы, всяческого торможения его движения (для выигрыша времени, с учетом неумолимого приближения зимы, т.е. бескормицы лошадей и необходимости отступления на зимние квартиры под страхом катастрофы).
     Собственно, именно такое решение и было в конце концов принято, но с огромной потерей времени и в недостаточно больших масштабах.
     Первопричиной было гипертрофированное понятие чести, заставлявшее воина предпочитать открытый бой и считать предосудительным удары исподтишка.
     В данном случае такое благородство было явно самоубийственным, тем более, что приходилось иметь дело с Наполеоном, для которого понятия чести просто не существовало.
     Но для тогдашнего русского дворянина решиться на отступление без боя и на удар исподтишка в спину было мучительно позорно. Вот почему такой сценарий изначально и полномасштабно мог быть реализован только прямым повелением царя, подкрепленным авторитетом церкви.

     При таком повороте дел, если бы Наполеон обогнул горящую Москву и двинулся дальше - он пошел бы навстречу быстрой катастрофе (буквально через две-три недели максимум), а если бы повернул обратно - даже на юг-то впечатление было бы равноценно его моральному поражению, причем отступление под ударами русских по его коммуникациям неизбежно в значительной мере подорвало бы боеспособность французской армии и заставило бы на следующий год начинать все сначала.
     Заметим, что это вряд ли было возможно в условиях того времени, так что, скорее всего, последовали бы мирные переговоры на более или менее приемлемых для России условиях. Что - учитывая соотношение сил - явилось бы совсем неплохим результатом для России.
     Правда, в этом случае наполеоновская империя в Западной Европе сохранялась.

     Но так ли уж плохо это было бы для Европы, да и для самой России, если сравнить такую перспективу с реальностями 1813-1871 гг.?
("Вопросы философии", 1997, N 8, с. 112-122)

    (Продолжение: Иллюстративный пример: 1941 год.)

     Оглавление.
Общие положения
Иллюстративный пример: 1812 год - Сценарии развития
Иллюстративный пример: 1812 год - Критика сценария 2
Альтернативно-виртуальный сценарий 1. (Победа Наполеона.)
Альтернативно-виртуальный сценарий 2. (Более эффективная победа России.)
Иллюстративный пример: 1941 год
Послесловие "ЗЛ"

     По теме:
1812