|
Цитаты из критика
Даже в самой скучной книге порой можно найти несколько ярких, запоминающихся пятен.
Вот пример: выдержки из очерка литературного критика В.Кардина о писателе Юрии Трифонове.
Сам очерк - невнятный, многословный, путаный, а эти четыре приводимые мною цитаты блестят солнечными зайчиками.
Если кому-то моя восторженность покажется неоправданной, попытайтесь себе представить насколько сер весь остальной текст.
|
...По-моему, хвалить писателя за доброту то же самое, женщину за красоту волос. Другие достоинства отсутствуют.
Сейчас доброта забыта. Аттестация ведется по признаку совестливости. Однако никому в голову не приходило приходит назвать Пушкина добрым, а Салтыкова-Щедрина - совестливым. Литература, видимо, настаивает на других точках отсчета.
Но совесть, слов нет, позарез необходима. Особенно критикам.
Однако в перечне желаемых для них качеств как раз совесть не значится, с чего бы это?
|
| |
|
Режиссер Сергей Леонидович говорил:
"Удивительно, как много прекрасных и забытых людей жило на земле. И ведь недавно!
...Понимаете ли, какая штука: для вас восьмидесятый год - это Клеточников, Третье отделение, бомбы, охота на царя, а для меня - Островский, "Невольницы" в Малом, Ермолова в роли Евлалии, Садовский, Музиль...
Да, да, да! Господи, как все это жестоко переплелось! Понимаете, история страны - это многожильный провод, и когда мы вырываем одну жилу...
Нет, так не годится! Правда во времени - это слитность, все вместе: Клеточников, Музиль... Ах, если бы изобразить на сцене это течение времени, несущее всех, все!"
Разрыв между временами - угроза всему многожильному проводу истории.
|
| |
|
В сумбурном разговоре, вспоминая детство, женщина вдруг рассказывает, как ее, семилетнюю вместе с двухлетней сестренкой детишки во дворе встречали криками: "Троцкистские морды идут".
|
| |
|
Во время войны и сразу после ее завершения верилось: воцарится всеобщая справедливость. Это состояние надежды передано во "Времени и месте":
"...Война продвигалась на запад, легче становилось дышать. Старое должно было пропасть навек, а с каждым днем яснело и близилось новое".
Но не все питали радужные надежды.
Я рассказал Трифонову, как в сорок шестом году, когда служил Станиславе (ныне Ивано-Франковск), после очередного рапорта с просьбой уволить в запас меня на улице остановил штабной офицер и посоветовал больше таких рапортов не подавать: начнется новый тридцать седьмой - пришьют дезертирство.
Видя полное мое недоумение, капитан безнадежно махнул рукой.
Но более всего Трифонова, как и некогда меня, поразил финал этой истории, вернее - полуфинал, так как - в финал я не вышел.
А капитан вышел!
Нас привели на площадку для тренировки в стрельбе из "ТТ". Сам командующий проверял нашу меткость.
Дошла очередь до капитана.
Он взял пистолет в неестественно изогнутую левую руку, зажмурил сперва правый глаз, потом левый, потом оба. Бухнул в белый свет, как в копеечку. Раздался смех.
Командующий топал лакированным сапогом: такие офицеры ему не нужны, капитана больше не будет в штабе, демобилизовать к этакой матери!..
На следующий день в офицерской столовой капитан, проходя мимо меня, весело подмигнул. Левым глазом.
|
|
Обложка
Предыдущий номер
Следующий номер
|
|
