В историю можно войти, а можно и вляпаться.

     Зачем они это делали - неизвестно.
     Я думаю, что примерно по тем же мотивам, по которым талибы взорвали каменных будд.

     К счастью, при Наполеоне цивилизация еще не достигла тех вершин, каких достигла сегодня, и Большой Сфинкс уцелел.

     Примерно в то же время, летом 1832 года на Неве, около здания Академии художеств, бросил якорь парусный корабль "Добрая надежда", на борту которого в Санкт-Петербург прибыли гранитные сфинксы фараона Аменхотепа III, некогда стоявшие перед его заупокойным храмом в древних Фивах.

     Как ни странно, сфинксы замечательно вписались в архитектуру Санкт-Петербурга, и теперь без них наш город трудно представить.

     Так же как и без других африканских животных - львов.
     Львов в Петербурге несравненно больше, чем сфинксов.
     Их начали "разводить" в стародавние времена, они проникли не только в архитектуру, но и в литературу и в поэзию, и остались там навсегда.
     Вспомните:

     А всех львов в Петербурге сосчитать невозможно.
     Их царственные морды вдруг прорываются сквозь антикварные ворота и парадные двери, привратные, "подъявшие лапу" львы мигрируют, покидая старые места и обосновываясь на новых.

     Не зря дряхлая старушка из фильма "Приключения итальянцев в России" зарыла свои драгоценности именно подо львом - найти их невозможно. Сценаристу пришлось приписать к фильму счастливый, но неправдоподобный конец.
     На самом же деле - я уверен! - клад старушки до сих пор лежит на своем месте: можете приехать и поискать...

     Но мы говорили о сфинксах.

     На сфинксах Аменхотепа III история сфинксов в Петербурге не закончилась.

     Прошло некоторое время, значительно меньшее, чем предыдущие тысячелетия, и некто Шемякин решил осчастливить Петербург еще одним своим творением - сфинксами.

     К тому времени он однажды нас уже осчастливил, посадив в Петропавловской крепости бронзового голенастого урода с дебильно-маленькой головкой, которого назвал своим памятником Петру Первому.

Шемякинский урод

     То ли указанный "скульптор" не знает из школьного курса арифметики понятия пропорциональности, то ли поступал по каким-то своим никому неведомым соображениям, но складывается впечатление, что он просто прилепил к громоздкой и нелепой, вылепленной собственными руками, фигуре посмертную маску Петра в натуральную величину.

     До макушки этого, с позволения сказать, памятника - метров, наверное, пять, а установлен он на постаменте высотой меньше метра.
     По "гениальной" шемякинской концепции "контактного искусства" это должно приближать памятник к народу.

     И приближает.
     К Петру постоянно лезут любопытные невежи: садятся ему на колени, или просто прислоняются и облокачиваются, - отчего колени бронзовой фигуры блестят, как начищенный пятак, в то время как все остальное успело покрыться благородным зеленым налетом.

     От такого цветового диссонанса и без того подчеркнуто уродливая фигура выглядит совершенно устрашающе.
     Ею только непослушных детей пугать, а не фотографироваться на ее фоне.
     Впрочем, если вы хотите подчеркнуть свою собственную внешность, то фотографируйтесь. На фоне этого кошмара даже баба-Яга с Кощеем Бессмертным покажется свадебной фотографией прелестных молодоженов.

     Зато цель господина "скульптора" была достигнута - он примазался к великому творению великого Трезини и даже к самому Петру, поскольку расположил свое ублюдочное "творение" в первой постройке города.

     Но как говорится в историю можно войти, а можно и вляпаться.

     Приляпав свой кусочек навоза к краешку бесценного архитектурного ансамбля, упомянутый Шемякин решил обратиться к вечности и замазать своими "творениями" еще и ее.
     Он подарил городу сфинксов своего собственного производства...

(Продолжение)