Наиболее взвешенная точка зрения при попытке ответить на главный вопрос "кому выгодно" заключается в том, что в принципе заранее просчитать все последствия этого теракта было невозможно.
     Поэтому прямую сиюминутную выгоду искать даже и не стоит, поскольку настоящий спекулянт (или более вежливо - биржевой делец) может наварить прибыль на любой неожиданности.
     На промышленном буме и на повышении цен, на падении цен и на снижении уровня производства, на землетрясениях и бракосочетаниях, на смерчах и разводах, на засухах и наводнениях, на демографических взрывах и террористических актах...
     Рациональное зерно в этой точке зрения есть.

     Но вот какая картинка получается (график взят из статьи Баранова "Эпитафия глобализации").      Начиная с самого начала 2001-го года, индекс Доу-Джонса медленно снижался. Это внушало опасения, но не более того. Даже, быть может, и не опасения, а просто - некоторый дискомфорт: бывают периоды, когда он растет, случаются - когда падает.
     Лучше бы, конечно, рос.
     А 27 августа он не просто упал - обрушился.
     Финансовые тузы и официальные лица сделали несколько решительных заявлений, им поверили, но ненадолго.
     Обрушение продолжалось теми же темпами. Темп не изменился и после 11 сентября.

     Такое впечатление, что рынок предвидел какую-то катастрофу.
     Притом в течение двух недель после теракта рынок не был уверен, что это та самая катастрофа, которую он предчувствовал.
     Впрочем, не исключено, что рынок просто ждал следующей беды: например, ядерной бомбардировки Афганистана.

     Я не хочу сказать, что предвидение грядущего катаклизма было сознательным.
     Наоборот, я думаю, что никто из брокеров и прочих специалистов по торгам не смог бы не только сформулировать свои опасения, но даже и осознать их.
     Сработало некое общественное подсознание рынка, основанное на неисследованной до сих пор интуиции его членов.
     Это звучит мистически, но кривая на графике говорит сама за себя.

...вопрос "кому выгодно" остается открытым...

     Очень близко к теме "кому выгодно" звучит, так сказать, мелодия о том, что американскому оплоту цивилизации и высоких технологий противостоят средневековые нефтебароны, все достоинство которых заключается только в том, что они случайно поселились в местах, богатых нефтью.
     Впрочем, "случайно" - это европейский философский императив, а сами нефтебароны, скорее всего, считают, что нефтяные залежи предназначены им самим аллахом, и видят в этом незыблемое оправдание своего существования.

     (У Канта "императив", кажется, имеет несколько другой смысл, но уж больно слово красивое. И ведь не философскую диссертацию я пишу, правда?)

     Такое внимание вопросам взаимоотношений нефтепроизводителей и нефтепотребителей определяется особой ролью топлива (энергоносителей) в современном мире.

     Нефть заняла стратегические позиции в мировой экономике уже в первой половине двадцатого века.
     Понимание этого непреложного факта решительным образом повлияло даже на ход второй мировой войны: нефтью было выгоднее обладать, чем лишить обладания ею прямого военного противника.
     Предпринимая самые решительные наступательные действия на Кавказ, гитлеровские войска ни разу не бомбили бакинские нефтеразработки.

     Но глобальной экономической (а, следовательно, и политической) силой нефть стала в 50-х годах XX века. Пятидесятые годы можно охарактеризовать как эпоху крупных нефтедобывающих компаний, диктующих свою волю всей мировой промышленности.

     Открытие и активные разработки арабской нефти в шестидесятых резко изменило мировую ситуацию.
     Нефтяные запасы казались неистощимыми, нефть стала доступной и дешевой.
     Нефтепотребители получали ее почти неограниченно и почти бесплатно.

     Через десять лет ситуация опять поменялась.
     Производители нефти сумели остановить грабительский диктат нефтепотребителей. В результате долгой нефтяной "войны", закончившейся кризисом 73-74-го годов, цены на нефть выросли вчетверо.
     Арабские страны взяли цены на нефть под свой контроль.

     Это была не только экономическая, но и политическая угроза Западу, который в пределах своего политического влияния практически не имел запасов нефти.
     Но в те годы военного решения проблемы не существовало.

     Война Европы со странами-нефтепроизводителями, в число которых входил не только арабский альянс, но и страны Варшавского Договора, была обречена на поражение, а на поддержку США рассчитывать не приходилось, поскольку Штаты имели некоторое количество разведанных стратегических резервов нефти на своей территории.

     Запад нашел другой и очень перспективный ответ.
     Уже с начала 80-х годов начинаются активные научно-промышленные разработки, направленные на создание "безнефтяного" мира.
     В них входили:
  уменьшение энергоемкости промышленности;
  поиск и внедрение нефтезаменителей;
  освоение ранее нерентабельных нефтяных месторождений (шельфовых);
  разработка альтернативных источников энергии (ядерной и других подобных);
  развитие возобновляемых источников энергии (гидро- и аэроресурсов).

     Еще через десять лет арабские нефтедобытчики оказались перед фактом снижения рентабельности своей нефтедобычи.
     Арабский мир вновь попал в жесткую зависимость от Запада.
     Положение усугубилось развалом СССР, ранее постоянно покровительствовавшего арабским странам, что моментально вызвало целый ряд прямого вооруженного вмешательства покупателя в дела производителя.

     Это было практически бессмысленно, но весьма показательно: производителям явным образом указывали на "свое место".

     Бессмысленно же это было потому, что нефтепроизводители уже прочно сидели на "нефтяной игле": их бюджеты и уровень жизни были прочно привязаны к нефтепроизводству.
     В средства нефтедобычи, нефтетранспотировки, нефтепереработки были вложены огромные деньги, обслуживание этих отраслей во многом зависело от стран-потребителей, прибыли от нефтепродажи были вложены в западные банки и компании.

     В 97-98-м годах цены на нефть упали более чем вдвое, снизившись в реальном исчислении почти до уровня 60-х годов.
     Соответственно снизилось глобальное политическое влияние арабских стран и даже их способность влиять на мировой рынок нефти. Притом уменьшение этого влияния носит принципиальный характер.

     Поэтому почти мгновенное определение виновников терактов, как представителей арабского мира, имеет под собой определенную логику.

     Но поведение нефтяного рынка в последние два месяца говорит о том, что нефтебароны (точнее - нефтешейхи), если они действительно хотя бы краешком стоят за гибелью Близнецов, очень сильно просчитались: цены на нефть не возросли, а совсем наоборот - упали.
     А стало быть, и нефтяные доходы тоже.

     Конечно, ростовщичество и прочую финансовую деятельность ислам категорически не поддерживает и осуждает, но и настолько решительно подрывать свое благосостояние совсем как-то не по-людски.

     Так что вопрос "кому выгодно" по сю пору остается открытым.
     Если иметь в виду выгоду материальную, а не идеологическую.

(Продолжение)