Сколько человек прочитало ее на самом деле, и тем более - сколько запомнило, сказать трудно.

     В моей (лично) памяти осталось от тех лет что-то натужно-мрачноватое, серо-коричнево-черное, в тон старым кирпичным стенам "Русского Дизеля".

     Поэтому, прослышав про постановку фильма Глебом Панфиловым (кажется я не ошибаюсь) фильма по этой повести, да еще с главной героиней - Инной Чуриковой, я решил однозначно, что смотреть его не буду.
     Ибо ничего, кроме современной "эмансипе", повязанной почему-то черным платком, или в лучшем случае очередной вариации осовременной Вассы Железновой (в ее же исполнении), ждать не приходилось.
     Впрочем, Васса Железнова в исполнении Инны Чуриковой не вызвала у меня резкого неприятия, хотя я считаю, что более ранние трактовки этой роли значительно ближе к первоисточнику.
     Чурикова скорее предвосхитила железную хватку современных "бизнесвумен", чем создала настоящий, "волжский" характер будущей Кабанихи.
     Но это - тема для отдельного разговора.

     Чем закончился этот грандиозный проект по возрождению "Матери" на экране, я не знаю. Я даже не знаю, был ли он до конца воплощен в жизнь - время для него было выбрано крайне неудачным.

     Но я, собственно, взялся перечитывать повесть несколько из других соображений: мне вдруг показалось очень любопытным попробовать рассмотреть не подпольно-революционную деятельность ее героев, а бытовую сторону их жизни.

     Скажу сразу, задача оказалась практически неразрешимой.

     В некоторой степени, я ожидал этого.
     Ведь даже такая подробная и местами от этого нудная тетралогия "Жизнь Клима Самгина" тоже довольно скупа на бытовые подробности. Поэтому несколько более торопливый (несмотря на многосерийность) и, безусловно, более поверхностный фильм оказался для меня в чем-то неожиданным и удивляющим.

     А "Мать" бытовых подробностей содержит буквально единицы.
     Строго говоря, после яркого черно-кирпично-желтого начала весь остальной текст кажется довольно смазанной картинкой неопределенно-сероватого цвета.
     Возможно, я не прав, и если читать повесть под тем же углом, под которым она писалась - о революционном прозрении народных масс, то она окажется пронизанной алыми сполохами далеких зарниц и грядущих пожарищ.

     Но, повторяю, я стал ее читать с другой целью.

     "Серый, маленький дом Власовых все более и более притягивал к себе внимание слободки"
- это практически все о жилье главных героев повести.
     Из текста можно понять также, что в доме было две комнатки и кухонька, есть упоминание о сгнившей доске на крыльце, а также о том, что домишко Власовым не принадлежал.
     "Мать ответила: Нанимаем".

     Очень примерным аналогом "дома Власовых" может служить "дом Кривовых" - дом, в котором моя бабушка прожила вторую половину жизни.

Сызрань. Пензенская улица. Дом Кривовых. Фото 1984 года.

     Несмотря на то, что он был перестроен моим дядей в тридцатых годах, и по тем временам считался не очень даже и маленьким, мне он запомнился почти игрушечным.
     Три маленьких окна, в которые можно было заглянуть с улицы, располагались на стене метров пяти-шести длиной и освещали "большую" комнату с голубыми обоями; из нее дверь вела еще и в "спальню", которая была еще меньше.
     Четвертое окно находится на стене пристроенной позже кухоньки, а глухой простенок принадлежит холодным "сеням", половину из которых занимали ведра с водой и огородный инвентарь.
     А жило в этом доме - четверо: бабушка и ее сын с женой и собственным сыном.
     И жили они (вчетвером) лет тридцать, почти до семидесятых годов, пока самый младший (и последний) Кривов не уехал навсегда в Подмосковье.
     А в семьдесят первом дом опустел...

     Вернемся, однако, к литературе...

(Продолжение)