Поезд к моему удивлению прибыл в Москву точно по расписанию в 6 часов 3 минуты. Никаких сообщений при этом по радиотрансляции не передавалось, наверное решили, что пассажиры и сами знают, куда они приехали.
      Погода стояла самая мерзейшая, вполне петербургская - не то дождь, не то туман...
      Вышел я из вокзала, повернул направо и пошел, куда глаза глядят...
      Вокруг было пустынно, тихо и мокро.
      Через некоторое время я обнаружил себя на Лубянке имени Дзержинского. От железного гвоздя Феликса на площади осталась небольшая лепешка клумбы, отчего площадь стала как бы ниже ростом.
      Сей литературный перл прошу вас оставить без внимания - конечно же говорить о росте площади совершенно безграмотно, - но ощущение было именно такое. Может быть потому, что раньше я обычно подходил к площади с другой стороны, снизу, и смотрел на нее несколько вверх...
      Повернул я для разнообразия налево и пошел дальше...
      После достаточно сложных и длительных пространственных маневров передовые колонны петербуржцев в составе одного человека вышли на Красную площадь. Куранты пробили восемь.
      На тротуаре возле ГУМа в две шеренги стояла дюжина милиционеров и слушала инструктаж тринадцатого. Четырнадцатый стоял отдельно.
      Чтобы не услышать ненароком каких-нибудь служебных тайн, я обошел их подальше со стороны площади.
      "Какой, однако, мудрый стал", - с уважением подумал я о себе. В таких приятных размышлениях прошел я сквозь ворота восстановленной часовни.
      И увидел некую латунную блямбу, про которую мне говорили, что это "центр России".
      Но пока я неспешно направлялся к "центру России" какая-то многокилограммовая дама наступила на него обоими ногами и, почему-то закрыв глаза, стала креститься на часовню.
      Честно говоря, мне сразу расхотелось рассматривать наш многострадальный "центр", попранный импортными дамскими сапогами, и я обратил взор на памятник Жукову.
      Но он не произвел на меня никакого впечатления.
      Уж чего-чего, а всяких бронзовых лошадей у нас в Питере целый табун. В этом смысле, мы народ избалованный...