Примерно на полдороге к коммунизму, то есть в начале 70-х годов, сидели мы в курилке и рассуждали на разные отвлеченные темы. Широта обсуждений была совершенно невероятной - от роли личности в истории до роли ширины брюк в становлении Добровольных Народных Дружин.
    (Кстати, о роли личности - буквально через пару месяцев к нам в отдел пришел чрезвычайно озабоченный механик, и круг тем в курилке сузился до точки - только о бабах, притом в самом незамысловатом виде; от этого контингент курилки категорически изменился; некоторые даже бросили курить).
    Но в тот день, в очередной раз растекаясь мыслью по древу, вдруг заговорили о лозунгах.
    "Да я тебе любой коммунистический лозунг в две минуты в антикоммунистический переделаю", - заявил вдруг Нарошевич.
    Фамилия у него была скорее белорусская, а не еврейская, а во внешности его неожиданным образом смешивались русские, еврейские и татарские черты.
    "Например?" - спросил я.
    "Например, в лозунге "Да здравствует коммунизм!" напишу "Да здравствует" красными буквами, а "коммунизм" - черными, и дело в шляпе."
    Парторг крякнул.
    "Послушай, Рабинович, - тонко намекнул он, - язык ведь может не только до Киева довести..."
    Мы похихикали и разошлись.

    Несколько лет спустя я вспоминал этот разговор совершенно регулярно - два раза в год в дни революционных праздников.
    Дело в том, что в качестве праздничного украшения Дворцовой площади на здании Военно-исторического архива стали вывешивать лозунг: "Верной дорогой идете, товарищи!".
    Лозунг висел под самой крышей, а под ним и до самой земли стена драпировалась огромным полотном, на котором была изображена праздничная демонстрация трудящихся, а на ее фоне Владимир Ильич, приветственно помахивающий рукой в сторону площади.
    Ничего антикоммунистического в этом не было.

    Но нарисованная демонстрация была выполнена исключительно в красно-розовых тонах, а Владимир Ильич, согласно исторической правде, был с черном костюме, черной кепке и с черной бородкой клинышком.